Свойства слова как концепта и как лексемы

1.     Свойства слова, по Моэму. Вес, звук, вид.

«Слова имеют вес, звук, вид». И ведь если вдуматься, всё действительно так. Ничего здесь не сказано, как это бывает, для красивого словца, художества ради. Постараюсь, прежде чем продолжить, представить моё понимание этого высказывания.

Вес – это значение всякого слова, и не столько сухое лексическое значение из толкового словаря, сколько совокупность тех ощущений и образов, которые с ним связаны в нашем восприятии. Вес включает ядро из конкретного смысла слова и оболочку из ассоциаций к нему, впечатлений, которые с ним соотносятся. Вес – это характеристика слова не как просто лексемы, а как концепта в нашем сознании. У слова есть звук и вид. Здесь в ходе размышлений у меня возникло два понимания. На первый взгляд всё предельно ясно: речь идёт о написании и произношении слова. Графическая и фонетическая оболочка слова – это его звук и вид, различающие слово устное и письменное. Но чувствуется, что это не единственный подход к пониманию слов Моэма. Как-то это скучно - рассуждать о слове только как о теоретической единице языка. Приходит мысль, что автор хотел своим высказыванием отразить связь каждого слова с реально существующим предметом, явлением, веществом, - с тем, что оно обозначает. Слово – это не иллюзия, не абстракция, он имеет свой умозрительный образ, который обозначает. Слово – это отражение действительности. С каждым словом в нашем сознании закреплён этот его образ, а соответственно, звук и вид, свойственные этому образу: например, услышав слово «осень», мы представляем пёстрый жёлто-красный ковёр листьев и звук дождя, причём у каждого первичные ассоциации свои. Мы вновь приходим к восприятию слова как концепта. Можно подумать, что возникло противоречие: звук и вид образа уже входят в понятие веса слова, в оболочку связанных с ним ощущений. Но всё-таки за счёт того, что вес – понятие очень широкое, звук и вид из него можно выделить как первичную информацию об объекте. Вес же охватывает не только представление об образе, но и всю сеть ассоциаций, синонимов и иных звеньев, связанных у нас со словом.

Итак, в ходе это размышления у меня возникло два подхода к пониманию высказывания Моэма. Если говорить о слове как о лексической единице языка, то автор имеет в виду его лексическое значение, произношение и написание. Если связывать слово с его неразрывным образом в сознании, то вес – это совокупность всего того, что связано для нас с этим образом, и основная информация об образе, которую даёт наше мышление при восприятии слова.В дополнение к рассмотренным автором «физическим» характеристикам слов я бы добавил гибкость и многогранность. Эти два признака я давно отмечаю как одни из главных для языка. Они относятся не только к каждому слову в отдельности, но и к языку в целом.

2.     Многогранность и гибкость.

Хотелось бы начать с многогранности, потому что получившееся в начале моего ответа рассуждение с двойственным пониманием авторского высказывания – проявление именно этого свойства. В это понятие я включаю, и развитие новых значений у слова, рождающее его многозначность, и возможность употребления слов в переносном смысле, причём не только в уже известном переносном смысле («шёл дождь», например), но и в таком, который может открыться в процессе творческой работы, - так появляются выразительные средства языка. Новая грань смысла может обнаружиться в любой момент, причём она будет годна только для конкретной речевой ситуации (как в контекстной синонимии и антонимии). Впоследствии вновь рождённый переносный смысл может устояться и войти в словари («гребень волны», «нос корабля» и другие примеры). Вообще, рождение метафор, эпитетов, метонимий требует от автора большой языковой зоркости: ведь для точной передачи свойства одного предмета, нужно обнаружить его в другом, причём взять от него то, что больше всего подходит в данный момент. Например, для передней части корабля действительно удачно подходит сравнение с носом. Только удачность и выразительность этого соотнесения закрепило новый переносный смысл в словарях. Многие поэтические тропы не входят в словари, но заучиваются наизусть в стихах, ведь именно они украшают канву произведения.

Возможность разного толкования высказывания – это, повторюсь, тоже многогранность, но при этом ответ на вопрос: «Какой смысл вкладывал во фразу сам автор?» - не всегда принципиален! Возможно, автор учитывал допустимость разных толкований или имел в виду один смысл, что не помешало появиться второму. Известен случай, который произошёл с Булатом Окуджавой, у которого есть такие строки:

Зачем мы перешли на «ты»?

За это нам и перепало

На грош любви и простоты,

А что-то главное пропало.

Лингвист Лидия Кнорина заметила, что разные люди понимают смысл этих строк по-разному. Одни воспринимают слово «перепало» в значении «досталось что-то незначительное», а именно «на грош любви и красоты», другие – в значении «нам попало, нас постигло наказание за это». Второй случай требует при этом иной пунктуации: после слова «перепало» должен быть какой-либо знак препинания, скорее всего, двоеточие. При этом простое предложение в составе сложного «На грош любви и красоты» становится неполным, ведь оно лишилось сказуемого, но по смыслу оно поясняет, чем конкретно обернулось для героев то, что они «перешли на «ты». Второе понимание, на мой взгляд, более сложно для понимания и несколько сомнительно, но самое интересное в том, что вопрос о толковании строк задали самому Булату Шалвовичу, на что он подтвердил первое толкование, но, узнав о втором добавил: «А можно и так понять»! Поэт не сказал, что второе толкование ошибочно, и даже уточнил, что оба они возможны, только для разных ситуаций. Этот случай ярко иллюстрирует многогранность языка, которая заключается в данном случае в возможности трактовать строки двояко.

Источник информации: http://www.vestnik.com/issues/2002/0904/win/raskina.htm

Теперь о гибкости. Под гибкостью языка я подразумеваю его способность изменять условные признаки оформления речи так, как этого требует смысловое соотношение и логические связи языковых единиц. В сущности передача мысли, верное изложение её содержания, - это главная функция языка. Для её выполнения в нём служат разные условные признаки – они правильно оформляют мысль, чтобы смысл, который она несёт, был отражён верно. К таким признакам относятся знаки препинания, падежные окончания, синтаксические конструкции, морфемные модели слов и так далее. Вернёмся к вышеописанному примерусо строками Окуджавы. Очевидно, что от того, какой смысл строфы мы предпочтём, зависит расстановка знаков препинания. Отражению каждого конкретного содержания мысли служит и особое языковое оформление, неповторимое сочетание тех самых условных признаков. Отмечу, что с пунктуацией неразрывно связана синтаксическая структура предложений, которая тоже изменяется в зависимости от смысла. Известнейшим с детства из подобных примеров является фраза «Казнить нельзя помиловать» - здесь также смысл задаёт оформление. Подобным образом отражению смысла служат и другие условные признаки: готовые морфемные модели помогают мгновенно образовать новое слово, которое будет иметь необходимый смысл (так возникают индивидуально-авторские неологизмы), падежные окончания образуют нужную по смыслу словоформу и так далее. К явлению гибкости относится и переход слов из одной части речи в другую. Это происходит так: при появлении у слова новой грани смысла язык закрепляет это, находя новому слову место среди частей речи с необходимым набором морфологических признаков. Например, вместо «дежурный ученик» можно сказать просто «дежурный», потому что однажды элемент смысла второго слова «человек, лицо» перешёл к самому прилагательному – смысл изменился, дополнился, и в языке это отразилось и на уровне морфологии: слово «дежурный» стало существительным (вместо «ученик» можно было рассматривать и другое существительное – неважно, что исторически это происходило не именно с ним). Подобным образом, очевидно, произошло подавляющее большинство существительных, перешедших из прилагательных. 

Я описал только два свойства языка, а их можно выделить больше, но уже они – гибкость и многогранность – присущи языку потому, что каждое слово имеет вес, звук, вид. Свойства отдельных слов в этом плане фундаментальны, а свойства языка держатся на их основе.